«Место, где будет возможность отдышаться» Из-за войны россияне уезжают в Турцию и Армению. Там им помогает проект «Ковчег». Вот его история
Из-за войны и политических репрессий Россию покидают десятки тысяч человек. Многие уезжают одним днем, не имея времени на сборы — без вещей, денег и понимания где ночевать в чужой стране. С начала марта помощь таким мигрантам оказывает «Ковчег» — сеть шелтеров, в которых можно остановиться на время. Команда «Ковчега» обеспечивает жильем и оказывает юридическую поддержку тем, кому это необходимо. Проект собирает деньги с помощью краудфандинга, сейчас в шелтерах может разместиться несколько сотен человек в Турции и Армении. «Медуза» побывала в одной из квартир «Ковчега» в Ереване и рассказывает историю проекта.
«Давай ты уедешь»
Олю (имя изменено), 20-летнюю активистку молодежного демократического движения, задержали 3 марта прямо на выходе из дома. Девушка предполагала, что так случится: первых координаторов и активистов движения, в котором она состоит, начали задерживать еще 24 февраля. Все это время Оля жила у друзей. Через неделю появилась надежда, что ее не будут искать, и она решила вернуться домой.
«Каждый раз присматривалась к машинам во дворе. Через два дня увидела: черный мерседес, в нем сидит мужчина и что-то ест. Кто будет есть за рулем во дворе? — вспоминает Ольга. — У меня подъезд и сразу же арка. Я бегом в нее и вижу вполоборота, как зажглись фары и машина едет за мной». Из мерседеса вышли двое мужчин, один из них обратился к Ольге: «Девушка, мы вам не враги. Просто доставим вас в отделение полиции».
Из ОВД активистку почти сразу отправили в суд. Дело рассматривали буквально пять минут. Судья признала ее виновной в нарушении порядка проведения публичного мероприятия. По этой статье по всей России судят тысячи активистов и участников антивоенных и других акций протеста.
В спецприемнике активистка отсидела десять суток. «Мама сразу сказала: „Давай ты уедешь“», — вспоминает Ольга. Она боялась улетать из Москвы или Петербурга: говорили, что на таможне в аэропортах мегаполисов и телефоны проверяют, и есть списки нежелательных активистов. Тогда Ольга купила билет в небольшой город, чтобы оттуда полететь в Армению.
«Ранним утром я села на поезд. В то же утро на двери в квартиру красным баллончиком написали „Предатель“, — рассказывает Оля. — Бабушка купила краску, закрасили пока что не очень красиво. Ждем, что появятся новые надписи».
На паспортном контроле девушку продержали около 15 минут, но в итоге пропустили. Когда она уже ждала посадки, позвонила мама. «Сказала, что только что домой приходила полиция и велела передать, чтобы я поменьше распространялась [о войне и задержании] в соцсетях», — вспоминает Оля.
Свою историю активистка рассказывает уже в Ереване, в квартире, арендованной для таких же беженцев и вынужденных мигрантов. Сюда девушка приехала всего час назад и говорит, что пока не ощущает происходящее как эмиграцию, а только как путешествие. С начала войны в Украине в подобные «путешествия» из России, по приблизительным подсчетам организации ОК Russians, отправилось порядка 300 тысяч человек.
Начальную сумму из личных средств дал Михаил Ходорковский
Огромная 250-метровая двухуровневая квартира расположена в престижном районе на севере Еревана. Кроме нее, в армянской столице есть еще одна квартира и дом, в общей сложности они могут принять пять десятков эмигрантов, а если расставить раскладушки, то еще больше.
«Мы запустились 10 марта, но идея появилась за несколько дней до этого, — рассказывает юрист Анастасия Буракова. — Я сама уехала из России в Киев в начале декабря и примерно представляю, с какими трудностями люди сталкиваются, когда переезжают на новое место. Особенно если на родине есть угроза преследования. Человеку бывает сложно адаптироваться и даже получить первичную информацию, завести знакомства».
Анастасия — правозащитный юрист, она много лет защищает тех, кто подвергается давлению со стороны государства. Сразу после начала войны ей стало приходить много вопросов от знакомых активистов и журналистов — люди интересовались как юридическими, так и бытовыми сторонами переезда.
«Я всегда смотрела на Дом единой Беларуси в Вильнюсе, который ребята сделали после 2020 года, и думала, что это хорошая инициатива: создать место, где будет возможность отдышаться, получить консультацию от тех, кто уже переехал, влиться в местное комьюнити эмигрантов», — объясняет Анастасия. Она решила открыть шелтеры в Армении и Турции — странах, которые сейчас принимают больше всего россиян. Для мигрантов это точки входа, туда проще всего улететь и не нужна виза.
Анастасия обратилась в Антивоенный комитет, и основатели поддержали ее идею. Первые деньги на аренду дал один из создателей комитета Михаил Ходорковский — в прошлом Анастасия сотрудничала с его проектом «Правозащита Открытки».
Небольшая низовая инициатива начала набирать обороты. «Ковчег» запустил бота помощи с ответами на самые частые вопросы. С помощью фандрайзинга собрали больше 33,5 тысячи евро на банковский счет и 14,5 тысячи долларов на криптокошельки. Этих средств хватит примерно еще на месяц работы. В первую неделю пожертвования были очень активные, сейчас темп чуть-чуть снизился, но Анастасия все равно надеется, что за счет привлеченных денег получится помочь большему числу людей.
«Меня проконсультировали люди, которые занимаются фандрайзингом, и сейчас мы эту работу наладим, — говорит Анастасия Буракова. — Еще есть партнерские инициативы и даже бизнес, который выходит на нас и говорит, что может разместить у себя на сайте нашу компанию. Конечно, речь о европейском бизнесе».
По ее словам, точный портрет жертвователей обрисовать невозможно: все, что известно, — имейлы, которые люди указывают при переводе. Иногда это фейковые адреса. Отследить переводы криптовалют в «Ковчеге» вообще не могут. «Всем, кто сделал крупное пожертвование, от 500 евро, я стараюсь писать и благодарить за это, — рассказывает Анастасия. — Очевидно, что больше половины — это люди, которые уехали из России очень давно и обосновались на Западе: у кого-то свои компании, кто-то ученый, кто-то занимается творческой деятельностью. И теперь они хотят помочь соотечественникам». Некоторые жертвователи даже не русскоговорящие и отвечают только на английском языке.
«Мы поддерживаем связь и с Антивоенным комитетом, и лично с Михаилом Борисовичем Ходорковским, — говорит Анастасия. — Я видела, что они запустили проект „Рассвет“, помогающий украинцам: я связываюсь с ними, спрашиваю, как у них дела, нужно ли что-то на гуманитарку, куда отправить человека. В таком рабочем режиме ведем коммуникацию».
Сейчас «Ковчег» запустил службу психологической помощи релокантам. Большинство психологов — волонтеры, но оплачивается групповая терапия. Постоянно продолжаются и поиски новых вариантов недвижимости. Количество заявок и обращений релокантов не идет на спад: с начала марта ереванские шелтеры приняли около 150 человек, проживать здесь можно в течение двух недель. «Фандрайзинговых средств хватает на то, чтобы еще расширяться. Так что, если Армению накроет вторая волна эмиграции, „Ковчег“ для них будет готов», — уверяет Анастасия. Сейчас «Ковчег» ищет недвижимость и в Армении, и в Турции.
Без сложностей не обходится. Поток мигрантов изменил рынок недвижимости: если раньше Ереван считался очень недорогим городом, то теперь найти жилье по приемлемой цене гораздо сложнее. Двухкомнатные квартиры в центре Еревана, которые раньше можно было арендовать за 300 долларов, сейчас сдают за 700–1000 долларов.
Большую квартиру «Ковчегу» удалось снять с более чем 30-процентной скидкой: организации активно помогают местные волонтеры, они и договорились о дисконте.
Чтобы попасть в «Ковчег», нужно заполнить специальную форму. Координаторы отсматривают заявки, чтобы определить, хочет ли человек просто сэкономить или действительно нуждается в помощи. В ереванском «Ковчеге» этой работой занимается Ирина (имя изменено). Она изучает заявки, ведет переписку, если нужно, встречает людей. «Конечно, мы не рассматриваем анкеты тех, кто пишет, например: „Собираемся приехать в июне“, — поясняет Ирина. — Я ненавязчиво стараюсь выяснить про материальное положение кандидатов. Да и сами люди часто пишут: „Приехал без денег“. Или: „Могу платить за жилье, но нужно помочь его найти“».
«Задача — прожить полгода и посмотреть, что будет в России»
Хотя большинство жителей «Ковчега» — покинувшие страну активисты, здесь принимают и других вынужденных мигрантов. Татьяна (имя изменено) — продакт-менеджер в компании, объединяющей несколько крупных брендов одежды. Когда в начале марта стало понятно, что «спецоперация» не закончится и за три дня, и за месяц, несколько ее коллег не сговариваясь купили билеты в Тбилиси через Стамбул.
Двум ее приятельницам отечественные авиакомпании отменили рейсы, Татьяна же успела в последний вагон. Она полетела 12 марта турецким лоукостером, а уже со следующего дня тот приостановил полетную программу в России. «Я должна была остаться в столице Грузии, но там у всех друзей ситуация не очень хорошая: сложно выводить деньги, русским отказывают в аренде квартир, — рассказывает девушка. — Подумала, что поеду сюда. Пробую устроиться в армянское отделение той же компании, в которой я работала в России, сказали прислать резюме. Если не возьмут, постараюсь развить собственный проект».
Моушн-дизайнер Антон (имя изменено) также не считает себя политическим активистом, хотя и открыто высказывался против военных действий, и критиковал власть: «Не думаю, что за мной успели начать следить. Но понимаю, что, выражая свое мнение, оставаться в России небезопасно. И не хочу такого будущего ни для себя, ни для ребенка».
Недавно Антон переехал из комнаты, предоставленной «Ковчегом», в арендованную квартиру в Ереване. А пока общается с «Медузой», собирается в аэропорт встречать жену с ребенком. В новом жилье у них будет небольшая комнатка за 350 долларов — за ту же сумму семья снимала двухкомнатную квартиру в центре российского города-миллионника. «Наши соседи — семейная пара с ребенком, — говорит Антон. — И мы тоже семейная пара с ребенком. Это такой коливинг — объединяемся семьями, детям может быть интересно вместе».
Готовых решений по трудоустройству Антон пока не видит: «Здесь от моих услуг пока отказались: слишком много нас хороших и умных приехало. Мне обещали заказы из России, но я не готов работать на пропаганду, соответственно, тоже отпадает часть проектов».
«В Ереване меня не коробит ходить по улицам и видеть, что люди улыбаются, потому что правительство этой страны не нападало на другую страну и у людей нет причин не улыбаться», — рассказывает режиссер Константин (имя изменено). Он приехал в страну несколько дней назад, пока живет в доме «Ковчега» и занимается поиском жилья и работы.
Константин — режиссер-дебютант, по его словам, в России таким, как он, непросто: новичков в профессии довольно много, но чтобы снять полноценный художественный фильм, нужен бюджет в районе миллиона долларов. Продюсеры обычно не спешат расставаться с такими деньгами. Минкульт каждый год распределяет средства примерно на 20 дебютов, и конкурс довольно большой. «Но думаю, там есть еще подводные течения, которые выносят на поверхность не всегда крепкие сценарии, и реальный шанс получить финансирование еще меньше», — рассуждает Константин. Он уверен, что Минкульт сейчас вряд ли отменит свои конкурсы, но снимать в России Константину сейчас все равно не хочется. «К тому же, скорее всего, теперь все сценарии будут критично рассматриваться под лупой. А делать хвалебные фильмы о том, какая прекрасная у нас страна, точно не по мне», — заключает он.
Константин понимает, что в Армении его будущее еще более туманно, чем на Родине: в стране с населением три миллиона человек мало кто сможет и захочет финансировать начинающих российских режиссеров. «Чтобы фильм за миллион долларов вышел в ноль, он должен собрать в прокате 2,5 миллиона долларов: половину заберет кинопрокат плюс реклама… — рассуждает он. — Пока моя задача — прожить полгода и посмотреть, что будет в России. Мы же все оптимисты».
«В моей родной области все уверены: я — агент Госдепа»
Квартира «Ковчега» — общее пространство для тех, кто нуждается в помощи. Здесь устраивают вечеринки, вместе готовят, спорят и играют в настольные игры. Можно остановиться с детьми и домашними животными. В одной гостиной встречаются и общаются друг с другом политические активисты, айтишники, преподаватели ВШЭ. В основном молодежь, но встречаются и люди постарше.
«У меня ситуация развивалась очень стремительно: 24 февраля мы вышли на центральную площадь нашего областного центра, — рассказывает Светлана (имя изменено), гид по профессии, в этом шелтере она редкий представитель поколения 50-летних. — Я была с флагом Украины и плакатом „Нет войне“, и полиция нас не трогала. А уже к вечеру людей начали задерживать».
С 2011 года Светлана наблюдает за выборами, является региональным координатором политического движения и, по ее словам, «понимает знаки с той стороны»: «Когда женщин в возрасте задерживают на митингах и просто кидают на пол, то выбираешь способ не переться на таран». В начале марта Светлана написала в инстаграме пост о том, что проведет экскурсию по городу, думала, за такое не задержат. Заранее ушла из дома. Но даже за этот анонс женщину задержал ОМОН, поймав на железнодорожном вокзале, где активистка хотела поймать вайфай. «В регионе таких активистов просто отслеживают по сетям, это очень просто делать, и нас мало: в Центре „Э“ сидят сотрудники, протирают штаны, отсматривают соцсети, — рассказывает Светлана. — Однажды мне дали трое суток за ретвит анонса митинга в поддержку Навального».
В этот раз Светлану возили по всем отделам города: привозили в один, составляли протокол, держали три часа. А когда время заканчивалось, приезжали за ней из другого отдела. Из последнего удалось сбежать: «Подъехал адвокат, и когда меня начали передавать от одних полицейских к другим, я просто метнулась в его машину, и мы уехали». Следующие три дня женщина пряталась по чужим квартирам, а потом решила уехать в Армению: «Когда устаешь ходить и оглядываться, следит за тобой кто-то или нет, наступает момент и решаешь — хватит уже!»
В Ереване Светлана уже нашла работу — няней в отеле. Зарплата не очень высокая, но проживание и питание бесплатно. «У себя в городе я бы больше не заработала, — признается активистка. — Да, временами страшно: [вокруг] все молодые, все айтишники, а тебе скоро на пенсию. Но это несопоставимо с условиями, в которых ты живешь там [в России]. Когда понимаешь, ты — изгой». С нескольких мест работы Светлану увольняли за ее жизненную позицию.
«В моей родной области все уверены: я — агент Госдепа, — рассказывает женщина. — Когда тебе приятельницы рассказывают, что украинцы сами себя бомбят, — это ужасно».
Светлана считает, что в Европу русским сейчас бежать все-таки стыдно, потому что там большое количество украинцев. Она постарается остаться в Армении: «Конечно, мне будет сложно, но не сложнее, чем в России на сегодняшний момент».
«Война в центре Европы — абсолютная дипломатическая импотенция»
Наташа (имя изменено) родилась в крупном городе в средней полосе России, жила и в Москве, и в Петербурге. Последние несколько лет работала фандрайзером, собирала деньги для благотворительных фондов, театра для детей с ограниченными возможностями, коворкингов и других организаций.
«Я не хотела уезжать из России, садилась в самолет со слезами: не понимаю, почему я должна уезжать из своей страны? — рассказывает девушка. — У меня есть и образование, и силы, я могу развивать страну, которую люблю. Но я вынуждена уехать и заниматься иной деятельностью. Это очень странно: тех, кто убивает других людей, называют патриотами, а тех, кто пытается делать что-то полезное, власть считает нежелательными».
По образованию Наталья политолог, в институте она изучала конфликты и международные отношения и удивляется, что такие конфликты, как война в Украине, по-прежнему возможны в XXI веке, после двух мировых войн. «Люди развязывают войну в центре Европы — на мой взгляд, это абсолютная дипломатическая импотенция, — говорит Наталья. — В такие темные времена мы должны быть сильными. Наша слабость — это их сила, а надо, чтобы было наоборот».
Ольга Григорьева, Ереван (Армения)