«Всех не запугаете. Это наше послание государству» Россия хочет объявить «экстремистским» несуществующее «международное движение ЛГБТ». В ответ активисты его зарегистрировали. Мы узнали, зачем они это сделали
В конце ноября 2023-го Минюст потребовал признать «экстремистским» «международное общественное движение ЛГБТ». Такой организации никогда не существовало — ее придумали сами сотрудники министерства. Тем не менее уже 30 ноября Верховный суд рассмотрит иск ведомства. Российские власти, очевидно, рассчитывали, что на заседании у них не будет оппонентов. Однако накануне начала процесса группа активистов и правозащитников зарегистрировала организацию под названием «Международное общественное движение ЛГБТ» — и рассчитывает вступить в дело в качестве заинтересованного лица. Вот что «Медузе» рассказал один из участников этой группы — правозащитник, один из основателей «Российской ЛГБТ-сети» Игорь Кочетков.
— Зачем вы создали «Международное общественное движение ЛГБТ»?
— В связи с иском Минюста. На сегодняшний день мы имеем одну простую цель — войти в дело. Сейчас для нас это высший смысл жизни.
Мы исходили из того, что нужно поставить Верховный суд перед необходимостью: либо поступить правильно, либо признать сфабрикованность этого дела. Если они не пускают «Международное движение ЛГБТ» в его собственное дело, это означает, что никакого дела нет. И важно, чтобы люди вокруг это понимали.
Мы хотели сделать это, максимально обезопасив людей, которые находятся в России. Поэтому в составе движения сегодня пять человек, и все пятеро находятся за рубежом. В этом смысле мы приняли удар на себя, чтобы хотя бы на какое-то время отвлечь его от остальных.
— Почему вам важно войти в это дело?
— Все просто: завтра [в Минюсте] будут пытаться осудить непонятно кого, обвинить в совершении уголовно наказуемых деяний. Конечно, поскольку организации, которую они пытаются признать «экстремистской», не существует, последствий у этого дела быть не должно — с формальной, правовой точки зрения. Но мы с вами понимаем, что на самом деле они будут.
Мы понимаем, что это дело — подготовка к политическим репрессиям. При этом людей, которых могут подвергнуть этим репрессиям — я имею в виду ЛГБТ-активистов и активисток, — лишают права на защиту. Заседание закрытое, какие именно претензии предъявляются, к кому — совершенно непонятно.
Это уже даже не просто про гомофобию и трансфобию — это совсем про другое: про нарушение фундаментальных прав человека на защиту, на справедливое судебное разбирательство. Мы пытаемся вернуть себе право на защиту всеми законными способами. Мы прекрасно понимаем, что шансы, конечно, невелики, — потому что дело это не правовое, а политическое и идеологическое. Но тем не менее мы должны использовать все те возможности, которые нам предоставляет российское законодательство. Это первая причина.
Вторая причина заключается в том, что главная цель принятия законов о «[гей-]пропаганде», «дискредитации армии» и [инициирования] этого сфабрикованного дела против «движения ЛГБТ» — запугивание. Запугивание всех, кто имеет какую-то отличную от государственной точку зрения, тех, кто способен и хочет заниматься организованной деятельностью, которую государство не может контролировать. Поэтому, когда мы сегодня объявили о том, что организация «Международное общественное движение ЛГБТ» создана и обращается в суд, мы тем самым сказали: «Вы нас не запугаете».
Мы — те люди, которые готовы объединяться для продолжения своей работы по защите прав человека и человеческого достоинства ЛГБТ-людей, — продолжим свою работу. Мы хитрые, мы изобретательные. Мы изменим свою тактику и стратегию, но мы продолжим. Запугать нас не получится. Понятно, что уже напугано большое количество людей. Но всех не запугаете. И это, мне кажется, очень важное послание, которое мы должны сегодня сообщить российскому государству.
— Есть ли у вас надежда, что благодаря вашей, как вы говорите, хитрости Верховный суд все-таки допустит вас до дела?
— Хочу заметить: это совершенно законная хитрость. Ничего противоправного мы не делаем. Заметьте, мы никого не обманываем: мы же не говорим, что эта организация всегда существовала. Нет, она создана 24 ноября 2023 года — через неделю после того, как Минюст подал свой иск. А поскольку организация имеет такое же название, у нас есть вопросы по поводу этого иска.
Мы даем Верховному суду возможность исполнить закон, поступить правильно — хотя бы частично. Не знаю, воспользуются они этой возможностью или нет, это от меня не зависит. Но мы дали суду еще одну возможность.
— Под первой возможностью вы имеете в виду то, что в самом начале вы самостоятельно пытались войти в дело в качестве заинтересованного лица?
— Да. Потом когда Московский комьюнити-центр пытался зайти [в дело] — с тем же результатом. Есть еще самарская организация «Ирида», которая подавала аналогичные заявления, но я еще не знаю, что им ответили.
— И вам, и Московскому комьюнити-центру в определении Верховного суда было сказано примерно одно и то же?
— Буквально одно и то же, слово в слово. Там написано, что наши права и обязанности «никак не связаны с правами и обязанностями административного ответчика».
— А кого в таком случае Минюст и Верховный суд готовы считать административным ответчиком, не уточняется?
— Ну, получается, это точно не я и не Московский комьюнити-центр. А кто — неизвестно. Вот мы сейчас посмотрим, что они ответят «Международному движению ЛГБТ».
— Когда Верховный суд даст вам ответ? Есть ли вероятность, что никакого ответа вообще не будет?
— Буквально через час после того, как я подал заявление в Верховный суд через электронную приемную, я получил ответ, что заявление зарегистрировано: суд его принял. Это значит, что они теперь просто обязаны вынести определение — либо отказное, либо [с решением] пустить в дело. Думаю, это произойдет завтра утром до начала [заседания], до 10 утра они как-то должны успеть.
— То есть гипотетически суд может сообщить о своем решении в 9:59?
— Думаю, что так и будет. И мы с вами догадываемся, какое это будет решение. Вы же понимаете, что в деле ничего нет — и они просто не хотят это дело никому показывать. Поэтому решение, скорее всего, будет отрицательное.
— Будет ли кто-то из представителей «Движения» находиться у здания суда на случай, если вас все-таки пустят в дело?
— Будет адвокат, да.
— Его имя вы не называете?
— Нет, конечно.
— Что вы собираетесь делать в случае, если Верховный суд встанет на сторону Минюста и приравняет квир-сообщество к экстремистскому движению?
— Какая-то легальная деятельность ЛГБТ-организаций на территории России, скорее всего, станет невозможной. Это значит, что всем ЛГБТ-организациям и инициативам предстоит решить, как они будут действовать дальше. Тем, кто захочет продолжать свою работу, придется радикально менять стратегии. Поскольку никакого единого профсоюза не существует, никто никому не будет навязывать решений. Тут возможны разные варианты, и каждая организация будет решать сама. Я, как часть этого движения, продолжу свою работу в новых условиях. Это если говорить в целом.
Что касается непосредственно наших действий как лиц, так или иначе вовлеченных в дело, — хочет того суд или нет, но в дело они нас уже пустили. Вынеся судебное определение по моему заявлению, они предоставили мне право на обжалование. Думаю, что решение [по иску Минюста] будет вынесено уже завтра и после него у меня появится право обжаловать не только отказ во вхождении в дело, но и решение суда. Это важный момент. Фактически у нас появляется право на обжалование этого решения в апелляции. У суда есть возможность нам в этом праве отказать — но опять-таки мы попробуем.
Мы будем обжаловать это решение не только в России: мы обратимся в комитет по правам человека ООН, это сегодня единственная международная квазисудебная организация, которая рассматривает жалобы из России. Мы обратимся к спецдокладчикам ООН и в другие органы Организации Объединенных Наций — поскольку Россия все еще не вышла из ООН и признает полномочия этой организации.
А дальше будем следить за развитием событий и продумывать стратегию по защите тех, кто первым попадет под «экстремистские» обвинения. Автоматически на основании этого решения суда невозможно сразу кого-то признать «экстремистом». Для этого нужно выносить отдельные судебные решения по каждому случаю, каждой организации, каждому человеку, по каждой книжке и каждой статье [в медиа]. Это бюрократический [и трудозатратный] процесс. Но нужно оговориться, что мы имеем дело с судебным произволом. И само это дело — судебный произвол. Поэтому правоприменительная практика тоже будет произвольной.
За исключением очевидных шагов, которые я перечислил, все, что остается, — это наблюдать за тем, как и что они будут пытаться применять. И уже тогда мы будем реагировать.
— Что бы вы могли посоветовать людям, которые относят себя к квир-сообществу и находятся в России?
— С одной стороны, как это ни странно, я бы посоветовал не паниковать и не сходить с ума. Это то, чего инициаторы этого дела и добиваются. В состоянии быстрого испуга очень трудно принимать разумные решения.
Очевидно, что «антиэкстремистское» законодательство не может быть применено к людям за их частную жизнь — то есть оно не означает преследования за сексуальные отношения, важно четко это проговорить. Плохая новость [снова] заключается в том, что мы имеем дело с произволом и не знаем, как они будут себя вести, кого будут пытаться привлекать к ответственности. Заранее дать какие-то четкие рекомендации — «делай это, это и это, тогда все будет хорошо» — сегодня никто не может. А те, кто пытается такие рекомендации давать, поступают безответственно.
Главный совет: если вы опасаетесь, что вас могут привлечь к административной или уголовной ответственности за экстремизм, — идите к юристам, правозащитникам. Необязательно [к тем, которые занимаются правами] ЛГБТ — есть разные правозащитные организации. Если против вас пытаются возбудить дело — нужно сразу обращаться к правозащитникам, которые предоставят адвоката. Положа руку на сердце, это единственный конкретный практический совет, который я могу ответственно дать. Все остальное очень непонятно.
«Медуза»