«Не надо думать об этом, иначе можно просто застрелиться» Как в Украине хоронят погибших на фронте. Главное из репортажа The Wall Street Journal
Власти Украины официально не раскрывают сведения о потерях на фронте. В декабре 2022 года советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк заявлял, что с начала полномасштабного российского вторжения погибли от 10 до 13 тысяч украинских военнослужащих. В утечке американской разведки, оказавшейся в СМИ в апреле 2023 года, говорилось о гибели от 15,5 тысячи до 17,5 тысячи бойцов ВСУ. Контрнаступление, начатое украинской армией летом 2023 года в южных областях страны, очевидно, привело к еще большему росту числа погибших с обеих сторон. Растущие потери хорошо заметны на украинских кладбищах, где регулярно появляются свежие могилы, пишет The Wall Street Journal. Журналисты издания поговорили с волонтерами и работниками моргов, которые занимаются доставкой тел с фронта, опознанием погибших и организацией похорон. «Медуза» пересказывает главное из репортажа WSJ.
Эвакуацией тел погибших в зоне боевых действий занимается гуманитарная миссия ВСУ, работающая благодаря волонтерам. Летом 2023 года Вооруженные силы Украины официально отказались от использования советской формулировки «Груз 200» в отношении погибших солдат. Волонтерская инициатива получила название «На щите». Ее деятельность координирует государство, а софинансирует частный бизнес.
Основная задача добровольцев «На щите» — поместить тела в черные или белые пластиковые мешки и доставить их на грузовиках-рефрижераторах в морги в тылу. В начале войны ощущалась нехватка качественных мешков, они часто рвались. Волонтеры регулярно видят истекающие кровью или разорванные на части тела, рассказывает 65-летний бывший баптистский пастор и врач Валентин Никоненко. «Но это герой, который двумя часами ранее отдал свою жизнь за мою свободу», — поясняет он, добавляя, что никогда не использует слово «труп», говоря о погибших.
Никоненко решил стать волонтером «На щите» в декабре 2022 года, когда на фронте пропал без вести его племянник. Он говорит, что хочет помогать украинцам, которые чувствуют ту же боль, что и его собственная семья. Волонтер надеется однажды вывезти тело племянника с оккупированных территорий Украины.
56-летний Олег Репной до войны развозил на своем грузовике свежую зелень в продуктовые магазины. Сейчас он входит в команду «Бульдозер», доставляющую тела погибших солдат их родственникам. По собственным оценкам, с весны 2022 года, когда он стал волонтером «На щите», Репной проехал более 200 тысяч километров, перевезя по Украине более 1700 тел погибших военнослужащих. Он признается, что иногда видит мертвых во сне. «Тела — это одежда человека, их душа находится уже где-то в другом месте», — говорит он.
Погибших украинских солдат среди прочего доставляют в морг № 4 города Днепр на судмедэкспертизу и опознание. Там работает 36-летний патологоанатом Виталий Левченко. Раньше он жил в Херсоне, но после оккупации города российскими войсками перебрался в соседний регион.
Морг в Днепре переполнен и работает на пределе возможностей. Журналисты WSJ стали свидетелями того, как тела в мешках складывали на земле у черного входа в здание, потому что для всех не хватило каталок.
При процедуре опознания время имеет решающее значение, рассказывает Левченко, — потому что завтра привезут еще больше тел. Примерно четыре из пяти тел можно опознать по внешнему виду, но это зависит от времени года. Летом они в течение двух-трех дней становятся трудно узнаваемыми даже для родственников.
Левченко фотографирует как можно больше деталей, чтобы родственникам было легче опознать погибших. Он говорит, что обязательно делает снимки передних зубов мертвых солдат, если они остались целы. «Зубы очень помогают. Люди помнят улыбки своих родственников», — объясняет судмедэксперт.
Когда Левченко перебирает личные вещи погибших военных, он старается отключать эмоции и быть максимально отстраненным. «Я открываю их вещи, а там детские рисунки. Мой сын тоже рисует, — говорит врач. — Я просто достаю, фотографирую и откладываю в сторону. Не надо думать об этом, иначе через несколько недель можно просто застрелиться, а это никому не нужно. Такая работа».
Большинство смертей на войне, развязанной Россией против Украины, явились результатом артиллерийских обстрелов. Иногда в морг привозят лишь конечности или фрагменты тел не больше пальца. В таком случае для опознания нужен только тест ДНК. В начале войны получение их результатов могло занимать месяцы. Сейчас процедура значительно сократилась благодаря новой лаборатории, открывшейся во Львове, а также мобильным лабораториям, которые предоставили Украине западные союзники.
После опознания волонтеры «На щите» везут тела дальше — в военкоматы, где их могут забрать родственники. Перевозку тел оформляют через специальное приложение.
52-летний военный капеллан Дмитрий Поворотный впервые отпевал и хоронил украинских военнослужащих на Краснопольском кладбище в Днепре в 2014 году, когда Россия спровоцировала вооруженный конфликт в Донбассе. С начала полномасштабного вторжения России в феврале 2022 года это кладбище выросло в четыре раза. Большинство похороненных здесь — уроженцы Днепра или выходцы с оккупированных территорий, где их пока перезахоронить невозможно. Те, кого опознать не удалось, захоронены под деревянным крестом с надписью: «Временно неопознанный защитник Украины».
Среди сотен похороненных Поворотный показывает могилы солдат, которых он знал лично. «Даст Бог, я лягу здесь вместе с ними, когда придет время», — говорит он.
Священник признается, что иногда теряет самообладание во время похорон. «Я вижу горе в семье, вижу молодую вдову с младенцем на руках, и только Богу известно, какой будет ее дальнейшая судьба. Я вижу пожилых мужчину и женщину, которые похоронили своего сына или дочь и мечтали о будущем, а теперь у них не будет внуков», — рассказывает Поворотный.
Но горе и боль скорее закалили, чем поколебали его убежденность в том, что у Украины нет иного выбора, кроме как продолжать борьбу. «Это трагедия. Но это не значит, что мы должны остановить войну любой ценой. Это было бы предательством их памяти. Какая может быть сделка с убийцами? О чем мы можем договориться?» — спрашивает священник.