Жителя оккупированного Мелитополя, у которого диагностирована шизофрения, несколько месяцев держали в подвале, били и морили голодом Его отпустили, но сразу же задержали снова
В апреле в оккупированном Мелитополе задержали 22-летнего Леонида Попова. Он несколько месяцев провел в подвале комендатуры, где его избивали и не кормили. В конце июля его доставили в больницу в состоянии крайнего истощения — при росте 195 сантиметров он весил 40 килограммов. В начале августа представители местного СК объявили, что его отпускают, не обнаружив состава преступления. Однако как только Попов покинул больницу, его тут же задержали и увезли в неизвестном направлении. «Важные истории» опубликовали рассказ матери Попова Анны.
Леонид Попов приехал в Мелитополь за два месяца до начала полномасштабного российского вторжения. В этом городе живет его отец, а Леонид вместе с матерью и младшим братом несколько лет назад переехал в Полтавскую область. В феврале отец Леонида попал в автомобильную аварию и получил тяжелые травмы. Оба его сына, несмотря на российскую оккупацию, остались в Мелитополе, чтобы ухаживать за ним.
Мать Леонида Анна называет сына вундеркиндом: «Играл в оркестре, занимался спортивными танцами, играл в шахматы, ездил по всей Украине на соревнования, занимал первые места. <…> Ребенок-калькулятор: задаешь ему примеры сложные на умножение или деление, проверяешь на калькуляторе, а он быстро дает ответ. У него феноменальная память: помнит все даты, события за любой день».
При этом, по ее словам, «Леня не понимает эмоции людей». В 2017 году, рассказала Анна «Важным историям», ее сын «начал ходить с закрытыми глазами, перестал ощущать запахи и вкусы, у него не было сил учиться в медколледже». Врачи поставили ему диагноз «недифференцированная шизофрения». «Он пробыл в больнице три месяца, его лечили нейролептиками. Я когда оттуда его забрала, заново учила и зубы чистить, и ложку держать», — сообщила Анна. В 2019 году, рассказала она, Леониду подобрали терапию и наступила стойкая ремиссия.
В оккупированном городе Леонид, по словам матери, помогал жителям и отказывался эвакуироваться. 21 мая задержали младшего сына Анны. Спустя неделю Леонида, стоявшего в очереди за шаурмой, забрали военные и увезли в комендатуру. По словам матери, старший сын рассказывал, что его пытали током. «Что-то у него выпытывали, он ничего не мог понять. Потом его отпустили, но забрали паспорт», — рассказала она.
Младший брат Попова после того, как побывал в комендатуре, согласился уехать из Мелитополя (сейчас он живет в Германии). «Леня ни в какую не хотел ехать. Он говорил: „Нет, мама, я не могу. Я же папу не брошу. В такой момент, когда в моем городе такое происходит. Только трусы бросают свой родной город и уезжают“», — рассказала Анна.
В конце концов он все-таки согласился уехать, и матери удалось собрать необходимые документы (получать российский паспорт сын, по ее словам, наотрез отказался). 26 апреля Леонида должны были забрать волонтеры, но за два дня до этого он пропал по дороге к дому отца. Родственники обратились в полицию, но там заявление об исчезновении не приняли, заявив отцу, что его сына, скорее всего, забрали военные, которые посмотрят его телефон и отпустят. В свою очередь в комендатуре, куда обратился отец Леонида, заявили, что никого не задерживали.
«Когда он пропал, я с ума сходила: живой ли вообще, что происходит? Боялась, что из-за стресса он опять начнет терять память, терять чувство реальности. Меня врач предупреждал, что возможен регресс, что его развитие может уйти на уровень 10-летнего ребенка», — рассказала Анна.
Анна написала о пропавшем сыне в соцсетях, дала интервью украинским журналистам, но умолчала о заболевании Леонида. После выхода интервью с ней связался сначала один, а затем и другой российский военный полицейский, заявившие, что ищут ее сына. Один из военных полицейских, представившийся Львом, призвал Анну сохранять спокойствие и не придавать произошедшее огласке, чтобы, по его словам, ее сына скорее освободили.
В июне с отцом Леонида связался человек, который рассказал, что сидел вместе с его сыном в подвале комендатуры, где их избивали, морили голодом и не давали даже воды. Он также сообщил, что Леонид в очень тяжелом состоянии: «Лежит, не поднимается, очень истощен и постоянно шепчет: „Кушать хочу“».
Анна связалась с военным полицейским Львом, который заверил ее, что с сыном все в порядке, и организовал с ним разговор по телефону. 24 июля Леонид сообщил матери, что он находится в больнице. Выяснилось, что военные привезли Леонида в больницу в гастроэнтерологическое отделение в состоянии истощения. «Весил 40 килограммов при росте 1 метр 95 сантиметров. Папа снял мне видео и переслал. Лене 22 года, а у него сейчас развитие ребенка. Он ничего не понимает. Он просто повторяет: „Я кушать хочу“», — рассказала Анна.
Благодаря усилиям врачей Леня начал подниматься, ходить, стал разговаривать. По словам Анны, сын успел немного рассказать о том, что с ним происходило после задержания. Леонид, в частности, заявил, что его били и военные, в том числе Лев, и сокамерники — «зэки из Симферополя и Севастополя».
Я так боялся засыпать. Боялся, что придут и будут меня опять душить, убивать. А еще я хотел пить сильно, не давали воду. А больше всего хотел кушать. А еще меня били сильно. Меня побили так, что я четыре дня не мог в туалет сходить. Мама, за что? Мам, может, ты знаешь, в чем мое преступление?
В больнице Леонид, рассказала Анна, находился под наблюдением военных. «Ты что?! Ты знаешь, за что он арестован? Он технику фотографировал, за это от 15 лет до пожизненного», — убеждал военный одного из пациентов, у которого Леонид попросил телефон, чтобы позвонить родным.
2 августа отцу Леонида позвонили из местного Следственного комитета и сообщили, что отпускают сына за отсутствием состава преступления. Отец забрал сына из больницы, но они лишь успели доехать до дома. «Даже не успели зайти во двор, как на „Ниве“ с затемненными стеклами подъехали военные — Лев с напарником. Лев сказал, что помочь ничем не может, дело не закрыто, на него давят сверху. Он протянул Лене мешок, чтобы он сам добровольно надел его себе на голову. Замотали скотчем и увезли», — рассказала Анна. С тех пор о сыне ей ничего неизвестно.
