И все-таки: почему Украину не берут в НАТО? Союзники боятся прямого столкновения с Путиным? Пытаемся разобраться с политологом Кимберли Мартен — специалистом по отношениям альянса с Россией
Судя по всему, главным итогом саммита НАТО в Вильнюсе станет то, что Украина пока так и не получит официального приглашения в альянс. Владимир Зеленский уже успел раскритиковать союзников за «слабость», однако члены НАТО продолжают стоять на своем. Чего они опасаются? Почему нельзя принять Украину в НАТО прямо сейчас — или хотя бы более точно объяснить, когда это произойдет? «Медуза» поговорила об этом с Кимберли Мартен — политологом, которая среди прочего исследовала историю взаимоотношений России и НАТО. Мартен — профессор Барнардского колледжа в Нью-Йорке и Института Харримана Колумбийского университета по российским, восточноевропейским и евразийским исследованиям.
— Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заявил, что Украине «упростят процедуру вступления», но пока участники альянса не готовы пригласить ее. В то же время Владимир Зеленский рассчитывает получить конкретные сроки вступления страны в НАТО. Насколько эти надежды обоснованны?
— Думаю, неудивительно, что мы продолжаем слышать такие пожелания от украинского руководства. Очевидно, они хотели бы оказаться в НАТО как можно скорее. Но я думаю, что на самом деле было бы трудно сделать приглашение прямо сейчас.
Мы не можем предугадать, какой будет внутренняя политика и экономическая ситуация в Украине, когда война закончится. Что мы знаем прямо сейчас, так это то, что Украина невероятно смелая и многого добилась — и сделала очень много, чтобы показать, что она хороший партнер для западных стран.
Зеленский возглавил это движение, но мы не знаем, что произойдет после будущих выборов в Украине — если на место Зеленского придет новый президент. Мы не знаем, что произойдет, если Украина в конечном итоге понесет значительные территориальные потери в результате этой войны и что это будет означать с точки зрения роста политических движений, которые могут быть куда более радикальными в своих взглядах, [чем нынешнее руководство страны].
Вопрос сейчас не столько в том, как Россия отреагирует на предложение Украины о членстве, сколько в том, что НАТО не уверено, как будет выглядеть будущая Украина, — и нуждается в дополнительной информации. Если вы кого-то впустили в альянс, то уже не сможете исключить его. Североатлантический альянс помнит о трудностях, с которыми он столкнулся из-за этого, — это в том числе касательно Турции и в некоторой степени Венгрии и Польши.
— Кажется, некоторые страны все же опасаются реакции России, если Украина получит официальное приглашение.
— Не думаю, что гипотетическая реакция Путина должна быть препятствием на пути вступления Украины в НАТО. Во-первых, Путин ясно дал понять в феврале 2022 года, что уже считает Украину де-факто членом НАТО. Притом что в то время в Украину не было существенных поставок западных вооружений. С тех пор мы стали свидетелями того, как укрепились отношения между Украиной и широким кругом западных стран, в том числе членов НАТО. И я не думаю, что для Путина есть существенная разница между тем, что Украина де-факто является членом НАТО, и официальным приглашением ее в НАТО.
Во-вторых, Путин не может сделать больше для эскалации войны против Украины, чем он уже сделал. Он решил, что доводить конфликт до более масштабной эскалации — например, применяя химическое или ядерное оружие, как он регулярно угрожает, — не в его интересах. Не думаю, что вступление Украины в НАТО это изменит.
Кроме того, в прошлом месяце у Путина возникла серьезная внутренняя проблема в виде мятежа Пригожина. И Путин продолжает выглядеть очень слабым. Реакция на мятеж все еще неопределенная: мы точно не знаем, встречался ли Путин на самом деле с Пригожиным или нет, была ли сделка между ними и где находится Пригожин. Но действительно, у западных лидеров есть мнение, что Путин может вспылить, поэтому давать ему повод для гнева — плохая идея. Особенно в то время, когда Запорожская АЭС все еще занята российскими войсками.
— Какие гарантии НАТО может предоставить Украине прямо сейчас?
— Есть важная разница между тем, что может дать НАТО как альянс, и какие соглашения с Украиной могут заключить отдельные страны-члены. Я думаю, что сейчас мы находимся в той точке, когда НАТО не желает делать каких-либо официальных заявлений о будущем вступлении Украины в альянс, и стоит продолжать следить за двусторонними договоренностями. Как минимум речь идет о гарантии того, что поставки вооружения Украине продолжатся и украинских солдат будут обучать им пользоваться.
Эти двусторонние соглашения имеет смысл формализовать накануне президентских выборов в США [в 2024 году]. Было бы правильно обсудить эти отношения с лидерами Республиканской партии в палате представителей и сенате США. Многие верят, что у бывшего президента [Дональда] Трампа есть очень хорошие шансы стать кандидатом от республиканцев, и если это произойдет, трудно предугадать, какой с 2025 года будет позиция США (как самой сильной страны — члена НАТО) относительно Украины.
— То есть президент Чехии Петр Павел может оказаться прав, когда говорит, что окно возможностей Украины для достижения успехов на фронте «более или менее закроется к концу этого года» из-за предстоящих выборов в США и других странах?
— Скажу только о США. Я думаю, что у мейнстримных представителей партии республиканцев в Соединенных Штатах все еще есть желание помогать Украине. Я не видела серьезных попыток остановить эту помощь. И для демократов становится все более важным в избирательном цикле продемонстрировать, что бюджетные деньги тратятся не зря. До сих пор Украина показывала, что она очень тщательно распоряжается средствами США и использует поставленные вооружения в рамках оговоренных условий.
Есть другая проблема — со сроками. А именно — мы не можем предугадать, что в ближайшие месяцы произойдет с российским режимом. Я думаю, что российские политические элиты серьезно сомневаются в авторитете Путина и этой слабостью кто-то может воспользоваться. Я бы не стала предсказывать новый военный переворот в России, но думаю, если в России возникнет нестабильность, сомнительно, что страна сможет продолжать войну.
[В то же время] процитирую статью [специалистов по авторитарным режимам] Андреа Кендалл-Тейлор и Эрики Франтц [об опасностях, с которыми может столкнуться Россия на пути к демократическому будущему]: если кто-то остается авторитарным лидером в течение очень долгого времени и развязывает войну, то, даже если ему на смену приходит новый лидер, война имеет тенденцию продолжаться.
Маловероятно, что новый авторитарный лидер изменит базовые принципы системы, которую выстраивал Путин. Однако вопрос еще и в том, что происходит с моральным духом людей, которые были мобилизованы часто насильственным способом. Или как себя ощущают российские солдаты на передовой. Особенно сейчас, когда Пригожин открыто поставил под сомнение причины войны, которые публично объявлял Путин.
Если бы Россия оставалась монолитной авторитарной страной, в которой все под контролем Путина, Украине было бы очень трудно добиться всего, чего она хочет. Просто потому, что Россия сильнее в экономическом плане, а Путин полон решимости достичь победы как главного результата своего правления. Но мы видим, что никакого монолита нет, в режиме появляются трещины, и это может в конечном итоге изменить ситуацию в пользу Украины.
— Если Путин ослаб и не готов реагировать на решения саммита НАТО, почему не пригласить Украину в альянс прямо сейчас? Дело только в неопределенности? В конце концов, мы видели, что Финляндия вступила в НАТО по упрощенной процедуре без принятия Плана действий по членству (ПДЧ) — и Швеция также планирует вступить в НАТО без ПДЧ.
— Если бы Украина немедленно стала страной-членом, НАТО было бы обязано ее защищать. А это будет означать прямое вооруженное столкновение с Россией. Именно поэтому мы не видели от руководства Украины требований немедленно стать страной-членом. Ей просто нужно официальное обещание, что она вступит в альянс в будущем и это произойдет в конкретные сроки.
Кейс Финляндии и Швеции и правда показывает, что НАТО решило отказаться от громоздкой процедуры, когда стране, чтобы стать членом альянса, надо принимать ПДЧ. Украине это и не потребуется. Дело в том, что ПДЧ перестал быть гарантией сохранения экономической стабильности, низкой коррупции и либеральной демократии в странах-членах. Много было приложено усилий, чтобы добиться этого в бывших странах — членах Варшавского договора, и все же в случае Венгрии и Польши мы видим некоторый отказ от тех принципов, которые важны для НАТО. Вероятно, теперь в альянсе решили, что есть другие способы мониторинга того, как потенциальные члены ведут себя во внутренней политике.
Серьезным препятствием для членства Украины в НАТО может быть приход на место Зеленского президента, который похож на бывших украинских лидеров. У него может быть противоположный взгляд на отношения с Западом и Россией. Но сейчас это вряд ли представимо. [Однако] более вероятно [чем приход пророссийского президента], что Зеленского в будущем может заменить ультраправый лидер, который будет транслировать реваншистские идеи, — особенно если Украина не добьется своих целей по возврату к границам 1991 года. А мы помним, что страну — члена НАТО нельзя изгнать из альянса.
Одна из причин того, что Германия и США не торопятся гарантировать Украине будущее членство в альянсе, как раз заключается в том, что Зеленский не будет вечно на посту президента. Им важно убедиться, что Украина останется таким же надежным партнером в будущем, который не подтолкнет НАТО к прямому конфликту с Россией.
Еще важно помнить, что, если НАТО официально свяжет членство Украины с окончанием войны, это может дать Путину карт-бланш не заканчивать войну никогда. И возникает еще вопрос: а когда война считается законченной? Когда достигнуто перемирие? А как понять, насколько это перемирие будет стабильно? Думаю, многих беспокоит, что Украине, скорее всего, не удастся достичь своих максимальных целей, и Германия с США хотят увидеть, что будет дальше.
В то же время я не думаю, что кто-то прямо скажет, что наложит вето на присоединение Украины к альянсу в будущем. Я думаю, что все согласны с тем, что вопрос открыт для обсуждения. Решения в НАТО принимаются на основе консенсуса, а не большинства голосов. То есть если кто-то решит, что хочет заблокировать возможность присоединения Украины в будущем, то потребуется дипломатия.
— Бывали случаи, когда страна во время военного конфликта желала стать членом НАТО?
— Нет. Был прецедент, когда обе страны НАТО оказались втянуты в двусторонний конфликт. В 1974 году Турция вторглась на Северный Кипр и оказалась в состоянии вооруженного столкновения с Грецией. То есть две страны НАТО вели боевые действия, но альянс не мог ничего с этим сделать.
Можно вспомнить еще случаи бывших государств Варшавского договора: от них добивались гарантии того, что на территории этих стран будут урегулированы этнические конфликты и что страны не будут преследовать политику дискриминации людей разного происхождения.
— К слову, о Турции. Анкара заявляла, что поддержит вступление Швеции в НАТО, только если одновременно начнутся переговоры о членстве Турции в ЕС и снятии санкций. Однако не прошло и суток, как Реджеп Тайип Эрдоган сообщил, что поддержит заявку Швеции. Почему он мог передумать?
— Это вопрос предположений. Я думаю, что администрация Байдена прямо заявила, что сделает все возможное, чтобы ускорить сделку по продаже Турции истребителей F-16, которая давно обсуждалась, и немедленно начнет обсуждение этой темы с конгрессом. Позиция Байдена принципиально не изменилась, но он дал понять, что США будут действовать быстро в этом вопросе.
Возможно, Турции было важно просто заявить о том, что она все еще желает стать членом ЕС. Потому что цели Эрдогана до сих пор оставались неясными: он говорил о политике пантюркизма, но теперь риторика поменялась. После прошедших выборов в Турции у Эрдогана больше нет особых внутриполитических причин продолжать вести себя неконструктивно [по отношению к НАТО]. Кроме того, Путин показал свою слабость, и Эрдоган мог решить, что в интересах турецкой политики и экономики отдалиться от Путина и заявить о своей принадлежности Европе.
— Какой может быть реакция России на исход саммита при разных сценариях?
— Неясно, какие еще действия мог бы предпринять Путин, чтобы продвигать свои интересы. У него уже есть опыт бомбежек мирных украинцев. Я не думаю, что в этом смысле что-либо изменится. Он уже разрушил плотину Каховской ГЭС — возможно, это его самое ужасающее действие во время войны. Еще более рискованным действием, которое он мог бы предпринять, было бы взорвать Запорожскую АЭС. Но я думаю, что, если он все-таки решится на это, его решение не будет связано с каким-либо исходом саммита НАТО.
Ответом на саммит будет много риторики, много слов и много шума в медиа. Но Россия будет продолжать делать то, что она делает. Она мало что может предпринять на фронте, чтобы не подставить себя под огромный риск эскалации конфликта до глобального.
«Медуза»
Портрет Кимберли Мартен: Barnard College