«Мне стыдно. Как человеку, как гражданину этой страны» На конференции ООН по климату ученый из России Олег Анисимов извинился перед коллегой из Украины. Мы с ним поговорили
27 февраля во время онлайн-конференции ООН по климату представитель Украины Светлана Краковская произнесла речь, в которой потребовала остановить «эту безумную войну». В ответ участник российской делегации Олег Анисимов принес извинения «от лица всех россиян за то, что мы не смогли предотвратить этот конфликт». В разговоре с «Би-би-си» Светлана Краковская подчеркнула, что благодарит «россиян, которые пытаются остановить это безумие». Вот что «Медузе» рассказал о происходящем в Украине сам Олег Анисимов.
Олег Анисимов
доктор географических наук, профессор, заведующий отделом ГГИ Росгидромета
Это было закрытое совещание экспертов по климату. [Есть] абсолютное эмбарго на всю нашу внутреннюю атмосферу, на все, что мы там обсуждаем. Утечка [об обсуждении войны] произошла, такое бывает. Но чтобы вы понимали: на закрытых мероприятиях говорится то, что не должно выходить.
Второе: я не являюсь руководителем российской делегации. Это придумал французский журналист, который первый дал новость о моем выступлении. Он где-то что-то услышал, у кого-то что-то подтвердил. Немножко папарацци.
А я говорил совершенно понятные вещи. У нас было две недели напряженной работы, заседал Совет Безопасности ООН. Это же довольно крупное мероприятие — отчет экспертной группы по климату в ООН. Все страны, представители делегаций строчка за строчкой обсуждали резюме для политиков. В этом была наша задача, она имеет огромное значение — бывало, что мы спорили друг с другом очень горячо по тем позициям, которые важны для каждой страны.
В рамках ООН делегация каждой страны говорит на языке своей страны, и российская делегация излагает свою официальную позицию на русском языке — что я и делал. Сейчас эта конференция не «живая», она происходила в Zoom, и ты не можешь выйти в коридор и обменяться с кем-то словам. А я участвую в этих конференциях с 1995 года, у меня там много и коллег, и друзей по всему миру.
Когда случилось то, что у нас случилось с Украиной, понятное дело, все делегации выступили с каким-то своим мнением в поддержку Украины. А я этого тогда не сделал. Просто не сделал. Смолчал. Ну, потому что, не знаю — смалодушничал, наверное.
На самом деле у меня во вторник [22 февраля] умерла мать, ей было 97 лет. А в четверг [24 февраля] это все рассматривалось. Вы прекрасно понимаете, что, хоть я и продолжил работу, у меня была немного другая возможность все воспринимать. Возможно, я просто прослушал, пропустил, когда все высказывались. Мне коллеги потом рассказывали, что в четверг сам тон конференции изменился. Все высказались, а российская делегация не сказала ничего — а я не единственный там эксперт был.
Meduza has been blocked in Russia. We were ready for this and our work continues, no matter what, but we need your support like never before.
We need it now. Tomorrow could be too late. We are an independent publication, and we work only in the interests of our readers. Many of our readers in Russia can no longer contribute, so we turn to you, our audience around the world.
Мы продолжили работу. Сегодня был последний день. Знаете, обычно кто-то мог быть во время заседаний в домашней одежде: у всех участников разные часовые пояса, для кого-то — день, для кого-то — ночь. Но сегодня большая часть была в костюмах и галстуках. И сегодня опять в эфире появилась Светлана Краковская — член украинской делегации. Мы давно знакомы, она участвовала в наших антарктических экспедициях, это довольно известный ученый. Она сделала некое заявление, которое было в основном научного характера, — о том, что она понимает, какую огромную работу проделали мы все, и, по понятным причинам, Украина не могла участвовать в работе конференции на протяжении нескольких дней — и интернета нет, и прочая, и прочая. И она надеется на то, что эта работа внесет вклад в дело мира.
Потом она начала говорить про российские вещи — про войну, про всякое такое. После этого она замолчала, наступила некая пауза, это была неофициальная часть. И я понял, что я не могу ничего не сказать. Я понял, что не могу, как представитель России, сделать так, как будто Россия ничего этого не слышит.
Я поступил следующим образом: я сказал следующую фразу на английском языке, потому что вся работа у нас шла на русском — и если ты выступаешь как официальное лицо, то переводчик тебя переводит. По-английски я сказал, что сейчас я выступаю не как член российской делегации, а как человек, проживающий в России и выражающий свое сочувствие Украине, и сожалеющий о том, что мы не смогли предотвратить вот эти действия.
Дальше я сказал: «Мне стыдно — как человеку, как гражданину этой страны. Мне стыдно, что мы не смогли создать в своей стране институты гражданского общества, которые могли бы влиять на решения, принимаемые президентом и правительством. И мы просто были поставлены перед фактом — так же, как жители Украины. Мы были поставлены перед фактом, что мы, как российские граждане, вовлечены в военный конфликт».
Вот и все, что я сказал, — повторюсь, на закрытом заседании. Предполагалось, что это останется в этой аудитории, но кто-то допустил утечку, и в несколько искаженном виде это попало в СМИ, а потом очень быстро пошло путешествовать по миру. Сейчас я это вижу во всех новостях.
Понимаете, я как бы стал медийной фигурой, а я просто ученый, который высказал свою точку зрения как гражданин России. Заключалась она в очень простой вещи: во-первых, нет войне. Во-вторых, мне стыдно за себя и своих сограждан за то, что мы не смогли у себя в стране создать такое общество, которое обеспечило бы нам мирную жизнь — нам и окружающим нас странам.
Я опасаюсь, что мое выступление скажется на моей карьере. Конечно, опасаюсь. Но послушайте меня, мне 64 года. Через две недели будет 65. Я живу в России и не хочу бежать из этой страны, своей родины, просто из-за того, что я чего-то опасаюсь. С точки зрения гражданина страны, я не сказал ничего такого, что эту страну бы опозорило. Ничего такого не сказал, да. И все эти мои опасения — ничто в сравнении с тем чувством удовлетворения, которое я получил, высказав свою позицию. Знаете, не всегда удается сказать так, чтобы это услышали все страны ООН.
Наверное, это не совсем политически грамотно, наверное, можно меня уподобить Грете Тунберг, которая тоже выступала в ООН. Наверное, можно сказать: «Он сумасшедший». В Советском Союзе меня бы отвезли в психушку. Да, я этого опасаюсь, я знаю, как работает репрессивный аппарат. Но не сказать этого я не мог.
Я вам дам совет: не надо делать из меня знаковую фигуру. Послушайте меня, у нас в стране я не один. Кто-то говорит, многие молчат. Те, кто говорят, не все услышаны — нет рупора. Просто была ситуация, когда я оказался на площадке — и этот рупор был. Но по всей стране есть высказывания, которые свидетельствуют о том, что не все россияне согласны с тем, что происходит. Не все поддерживают. Это совершенно естественная вещь — странно, если бы это было не так, иначе я бы перестал уважать Россию.
Очень легко сделать из меня Грету Тунберг — вы же понимаете, как умело работают государственные манипуляторы: «Человек не в себе, при всем нашем уважении к его заслугам, но он же в возрасте, да у него и мама недавно умерла». И я буду выглядеть психом. А все совершенно не так.
Записала Светлана Рейтер