В Германии третья волна «путинферштеерства» Рассказываем, почему немецкая элита в условиях международного кризиса так хорошо «понимает Путина»
Командующий военно-морским флотом Германии Кай-Ахим Шёнбах ушел в отставку после ряда высказываний, которые немецкая пресса сочла пророссийскими и неприемлемыми в условиях кризиса вокруг Украины. Но подобного рода заявления не редкость среди немецких политиков — наоборот, они появляются почти каждый день и отставка Шёнбаха скорее исключение. В связи с этим в Германии говорят об очередном всплеске «путинферштеерства». Термин, образованный от фамилии российского президента и глагола «понимать» (verstehen), появился в обиходе еще 15 лет назад и сейчас переживает уже третью волну популярности в немецкой прессе. «Медуза» рассказывает о том, кого журналисты называют «путинферштеерами» — и с чем связано особое сочувствие как минимум части немецкой элиты к внешнеполитической позиции Кремля.
21 января немецкий вице-адмирал Кай-Ахим Шёнбах, командующий военно-морскими силами Германии, посетил индийский оборонный аналитический центр в Нью-Дели. Он выступил с докладом, а затем стал отвечать на вопросы сотрудников центра. Когда вице-адмирала спросили об отношении Германии к расширению НАТО, тот увлекся настолько, что явно забыл, на какой конкретно вопрос отвечает, и заявил среди прочего что пора признать: Крым никогда не вернется в состав Украины, а Владимиру Путину нужна не украинская территория, а уважение, «которого он и заслуживает». Германии (да и Индии тоже) Россия необходима как союзник в противостоянии с Китаем. У индийского собеседника Шёнбаха добрые слова в адрес России, судя по трансляции в YouTube, вызвали полный восторг. А вот на родине выступление вице-адмирала, которое моментально разошлось на цитаты в соцсетях, восприняли, мягко говоря, неоднозначно, и ему пришлось извиняться. Спустя несколько дней Шёнбах вынужден был уйти в отставку.
Высказывания вице-адмирала — классический образец того, что в Германии называют путинферштеерством. Это ироничный термин, несущий скорее негативный оттенок. Его суть — с точки зрения оппонентов — в оправдании агрессивной внешней политики России тем, что она должна защищать собственные интересы (или как минимум в отказе однозначно осуждать эти действия). Как правило, к этому слову прибегает немецкая пресса, исторически более критично относящаяся к России и Путину, чем политики и общество в целом (к примеру, 62% немцев поддерживают укрепление сотрудничества между ЕС и Россией). Шёнбах совсем не одинок: немецкие политики едва ли не всех партий — кроме, пожалуй, «Зеленых» — позволяли себе (как правило, без всякого ущерба для дальнейшей карьеры) и более пророссийские заявления.
Только 12 января глава парламентской фракции социал-демократов (представитель которых Олаф Шольц возглавил новое правительство ФРГ) Рольф Мютцених заявил, что хоть и «не разделяет», но «понимает» ощущение угрозы, которое испытывает Россия, поскольку военный бюджет НАТО «больше во много раз». В последние недели похожие заявления звучат со стороны немецких политиков чуть ли не каждый день. Это не остается незамеченным в мире: не случайно два британских самолета с поставками вооружения Украине 18 января полетели не напрямик через Германию, а обогнули немецкую территорию через Данию, а украинское издание «Европейская правда» опубликовало 24 января редакционную статью под названием «Германия толкает к войне и уничтожает свое будущее в Украине. Это нужно остановить».
Действительно, хоть вице-адмирал и ушел в отставку, но поплатился он, вероятнее всего, не за саму свою точку зрения, а за то, где (международная площадка) и когда (российские войска концентрируются у границ Украины) он ее высказал. В принципе, это, скорее всего, не помешает даже его политической карьере — ни для одной политической партии (кроме тех же «Зеленых») такие высказывания не делают его «персоной нон грата». Вице-адмирала уже поддержал бывший генерал-инспектор бундесвера (это высшая офицерская должность в немецкой армии) Харальд Куйат.
По словам берлинского политолога Дмитрия Стратиевского, «путинферштеерство» в той или иной форме присуще многим офицерам немецкой армии. Тот же Куйат работает в аналитическом центре «Диалог цивилизаций», основанном в Берлине бывшим главой РЖД Владимиром Якуниным.
«Харальд Куйат — классический „путинферштеер“. Я был с ним на политическом ток-шоу в 2019 году, мы даже вместе попили кофе. И его позиция — абсолютное „путинферштеерство“. Россия — другая, давайте не будем ей навязывать нашу западную демократию, пусть эти русские занимаются чем угодно, главное, чтобы не было войны, нам шел газ и все было тихо, — вспоминает Стратиевский. — Военные хоть и готовятся к войне, но войны не хотят. Они находятся на переднем краю, у них обостренное восприятие вероятности какого-либо военного конфликта. И у многих остались элементы блокового мышления. Они видят в России инкарнацию Советского Союза, они помнят начало 1980-х, когда мы стояли на грани ядерной войны, и не хотят повторения. Им проще разменять Украину на примирение».
От Шредера до феминисток
Единственным немецким политиком, репутацию которого по-настоящему сгубила близость к России, остается бывший канцлер Герхард Шредер. В 2005 году, проиграв выборы, он начал работать в компании — операторе газопровода «Северный поток» — всего через пять месяцев после того, как, еще возглавляя правительство, он одобрил строительство. Перевоплощение высокопоставленного немецкого политика в высокооплачиваемого российского лоббиста (уже несколько лет он возглавляет совет директоров «Роснефти») показалось немцам все же слишком быстрым. В 2020 году, после отравления Алексея Навального, 53,4% немцев выступали за то, чтобы Шредер оставил свой пост в российской государственной компании (чего делать тот, судя по всему, не собирается).
Слово «путинферштеер» широко распространилось в 2007 году на фоне первого при Путине обострения отношений между Россией и Германией, которое журнал Der Spiegel даже назвал (пожалуй, несколько преждевременно) «ледниковым периодом». Грузия и Украина тогда стремились в НАТО, США планировали строительство в Польше и Чехии системы противоракетной обороны (ПРО), Россия чувствовала, что кольцо еще не врагов, но уже и не друзей сжимается — и в Германии нашлись политики, которые готовы были разделить эти опасения. Когда международное напряжение закончилось войной в Южной Осетии, число «понимающих» Россию резко снизилось и само это слово ушло из политического обихода.
«Вторая волна» популярности этого слова в немецкой прессе пришлась на весну 2014 года — после ввода российских войск в Крым. Тогда бывший вице-президент Еврокомиссии Гюнтер Ферхойген называл членов нового украинского правительства «настоящими фашистами», правые из «Альтернативы для Германии» и левые из партии «Левые» поддержали Россию практически в полном составе, а Армин Лашет, едва не ставший в 2021 году канцлером Германии, говорил о «демонизации» Путина в Европе. Даже одна из самых известных феминисток Европы Элис Шварцер опубликовала статью «Почему я, несмотря ни на что, понимаю Путина». Короткий ответ: потому что Запад всегда смотрел на Россию свысока и расширял НАТО, угрожая Москве.
«Многим моим собеседникам — их фамилии хорошо известны в Германии, — в разгар событий в феврале, марте, апреле 2014 года было тяжело признать, что Россия в данный момент проводит агрессивную политику. Признаться в первую очередь самим себе. Они все время пытались найти какие-то оправдания тому, что произошло. Они не могли сказать, что Москва действует правильно, это противоречило их мировоззрению. Но сказать, что Москва действует неправильно и Россия аннексировала Крым, они тоже не могли, потому что это для них означало крушение фундаментальных ценностей: это же та самая страна-жертва, на которую мы напали и которой мы причинили столько страданий», — вспоминает Дмитрий Стратиевский.
После того, как за присоединением Крыма последовала полномасштабная война на востоке Украины, поддержка Путина в Германии снова стала уделом маргиналов — и в СМИ опять забыли о том самом слове.
Третий всплеск разговоров о «путинферштеерстве» пришелся на конец 2021 — начало 2022 года, когда Россия вновь публично объявила себя жертвой тихой агрессии, окруженной сужающимся кольцом врагов. По крайней мере, часть немецкой элиты готова рассмотреть эту интерпретацию событий всерьез.
Причины «путинферштеерства» — чувство вины и вера в дипломатию (а также «Северный поток»)
Одна из причин — сохраняющееся чувство исторической вины перед Россией за гитлеровское вторжение. «Уже четыре поколения выросли в этом векторе, в этой системе координат исторического чувства вины. Из этого очень тяжело выйти», — объясняет Стратиевский. Причем это историческое чувство вины редко переносится на Украину, хотя война шла и на ее территории. «В умах миллионов и миллионов немцев по-прежнему сидит: Россия равно Советский Союз. Мы убивали русских, мы несем ответственность перед русскими. С этим постоянно встречаешься», — говорит политолог. Ситуация начала меняться после 2014 года, но в глазах части немецкой элиты Украина до сих пор не обрела собственного значения: когда в разгар предвыборной кампании один из лидеров «Зеленых» Роберт Хабек ездил на линию соприкосновения украинских войск с сепаратистами в Донбассе и позировал там в каске, его тут же обвинили в игнорировании исторической вины немцев.
При этом немецкое «путинферштеерство» чаще всего (за исключением откровенных маргиналов с правого и левого флангов) не означает одобрения внутренней политики России или сложившейся в стране системы власти. Даже у вице-адмирала Шёнбаха, судя по его другим высказываниям в индийском аналитическом центре, нет никаких иллюзий относительно российской демократии. Негативно высказался он и о российской агрессии. «Они сами по себе демократы, люди западного толка, которые поддерживают демократическую, правовую, плюралистическую систему. Но они отрицают возможность простого переноса этой системы в Россию — пусть русские занимаются своими делами, главное, чтобы они не создавали нам проблем», — говорит Стратиевский.
За «путинферштеерством» стоит большая историческая традиция. С конца 1960-х годов, когда канцлер Вилли Брандт инициировал «новую восточную политику», немецкая дипломатия тратит очень много сил на наведение мостов между Западом и Востоком. «Германия, еще старая [Западная] Германия, сознательно выбрала себе путь главного „голубя мира“ Европы — это политическая миссия, даже какое-то мессианство. Плюс немецкая внешняя политика строится на дипломатии любой ценой: плевать о чем, давайте говорить. А если говорить не о чем, давайте все равно говорить!» — объясняет Стратиевский.
Такой подход нашел поддержку в элите восточных, бывших коммунистических, земель, присоединившихся к ФРГ вскоре после падения Берлинской стены. Партия «Левые» — прямая наследница прежних властей ГДР — концентрирует в своих рядах тех «путинферштееров», которые отказываются видеть, что путинская Россия мало напоминает Советский Союз, который они успели посетить (и полюбить) в годы советско-германской дружбы. Но такая инертность восприятия — проблема не одних только «Левых»: в малоподвижной немецкой системе власти, где политики могут ждать министерского поста по 30–40 лет, старые схемы восприятия живучи как мало где. К тому же при прочих равных немецкий избиратель, скорее, проголосует за того, кто громче пообещает дружить с Россией. Дмитрий Стратиевский, с учетом слабого интереса граждан Германии к внешней политике, называет российскую карту «некозырной десяткой или валетом предвыборной колоды».
Когда новое правительство Олафа Шольца формулировало свою (довольно размытую) стратегию в отношении России, оно не придумало ничего лучше реинкарнации «новой восточной политики», то есть старой идеи, что партнер может измениться благодаря сближению с ним. Неудивительно и то, что все парламентские партии (кроме «Зеленых»), несмотря на раздражение Киева и Варшавы, в принципе, поддерживают запуск газопровода «Северный поток — 2», который уже построен, но пока не начал работать. Более того, в правительстве, похоже, нет единого мнения, стоит ли отказываться от газопровода в случае нападения России на Украину.
В Германии его запуск воспринимают не только как способ решить собственные топливные проблемы на время «зеленого перехода», но и как инструмент, с помощью которого можно оказывать влияние на Россию. «Бабло победит зло», — резюмирует Стратиевский популярное в немецкой элите мнение.
В принципе, в пользу такого подхода говорит исторический опыт: после двух десятилетий «восточной политики» Вилли Брандта Советский Союз пошел на демократические реформы, а сама Германия воссоединилась. Но если посмотреть на более свежие события, то предыдущий проект такого рода — инициированное теми же социал-демократами «Партнерство ради модернизации» 2010 года, — по сути, забылся после возвращения (после короткого перерыва) Владимира Путина на пост президента и присоединения Крыма.
Нельзя сказать, что вся немецкая элита однозначно подвержена этим настроениям. Есть те же «Зеленые», а при Ангеле Меркель Германия была среди главных инициаторов санкций против Кремля. В дни нынешнего кризиса 73 немецких эксперта подписали опубликованное 14 января в издании Die Zeit открытое письмо к немецким властям. В нем содержалось требование более четко занять сторону Украины и перестать «умиротворять Россию». Но характерно, что среди подписавших письмо мало кто вовлечен в реальные политические процессы (в частности, там нет никого из лидеров «Зеленых») и почти нет новых имен — большинство этих интеллектуалов занимают жесткую позицию годами, а некоторые — десятилетиями, и возможность большой войны с Россией не прибавила ей популярности.
Дмитрий Вачедин