«Вступать в диалог, а не разговаривать дубинками» Сенатор и бывший командир ОМОНа Вячеслав Мархаев поддержал протестующих в Москве. Мы с ним поговорили

12 августа сенатор от Иркутской области, член КПРФ Вячеслав Мархаев написал в своем инстаграме об акциях политического протеста в Москве: «Вместо того, чтобы выслушать претензии [протестующих], организовать диалог, администрацией было принято силовое решение, во многих случаях избыточное». Мархаев также оценил действия полиции и Росгвардии (политик — бывший командир бурятского ОМОНа), назвав их «неправомерными, профессионально безграмотными». Его мнение идет вразрез с высказываниями большинства системных политиков. Например, другого члена Совета Федерации и руководителя временной комиссии по защите государственного суверенитета Андрея Климова, который заявил, что протесты подстрекаются Западом; или лидера КПРФ и депутата Госдумы Геннадия Зюганова, который назвал московские протесты «оскалом оранжевой проказы». Специальный корреспондент «Медузы» Кристина Сафонова поговорила с Вячеславом Мархаевым о том, почему он решил высказаться в поддержку протестующих, несмотря на позицию коллег и однопартийцев.

— Почему вы решили высказаться о московских протестах?

— Я считаю, что действия властей по жесткому ущемлению прав наших граждан на выражение своей позиции недопустимы. Вы посмотрите, что творится вокруг: с каждым годом жизнь становится тяжелее. Но власть при этом не торопится решать социально-экономические проблемы внутри страны. Вместо этого они запрещают людям защищать свои интересы. По сути, они уничтожили веру людей в выборы: они не допускают неугодных кандидатов, обливают грязью тех, кто не согласен с их политикой. 

Такая же картина у нас в Улан-Удэ: у нас тоже [8 сентября, в единый день голосования] будут выборы мэра и городского совета. В последний момент не допустили 51 человека: 40 самовыдвиженцев и 11 по партийным спискам — это в основном представители оппозиции, в частности партии «Яблоко». Также [не допустили] несколько кандидатов на должность мэра. Ранее [в 2017 году] были выборы главы Республики Бурятия, где лично меня не допустили по формальным признакам, хотя выдвинули и зарегистрировали технических [кандидатов], которые фактически не могли пройти муниципальный фильтр. 

Конечно, видя такую ситуацию, наше население несогласно, оно выходит на мирные митинги. Но и этого права их фактически лишили. Власть своими действиями разжигает гражданский конфликт. Задумайтесь, для чего была создана целая армия — Росгвардия. Не потому ли, что [власть] не собирается решать проблемы людей политическими и экономическими путями? Очевидно, им легче попытаться дубинкой воспитывать людей, посмевших выйти и выразить свое мнение. Вы знаете, я тоже командир спецподразделения в прошлом. 

— Про вас, в частности, писали, что в 1998 году вы отказались разгонять протест.  

— Да. Тогда мне как командиру ОМОНа был дан приказ разогнать наших земляков, которые были против вывоза «Атласа тибетской медицины» в США. Я расценивал это как экономический шпионаж. Нашими руками [то есть сотрудников милиции] власть пыталась решить проблему, которую, по сути, создала сама. Я тогда принял непростое решение — не применять силу против мирного населения. Меня назвали предателем МВД, был ряд попыток меня уволить. Но позже служебное расследование показало, что действия командира ОМОНа, то есть мои, были правильными. 

— Как вы считаете, почему сейчас при разгоне мирных акций столько жестокости со стороны сотрудников силовых ведомств?

— Вместо диалога власти с гражданами [мы видим] попытку показать политическую дубину, чтобы впредь у той категории, которая несогласна, не было больше желания выходить на улицу. То есть это серьезнейшее нарушение прав. Была же возможность [все решить] мирным путем. Но власть не хочет разговаривать [с протестующими]. Почему получилось так, что не допустили представителей оппозиции [на выборы в Мосгордуму]? Это первопричина [протестов], нужно разбираться. Пускай власть объясняет. Власти нужно вступать в диалог, а не разговаривать только дубинками. 

Я отдал службе в органах внутренних дел 27 лет и считаю, что в основе нашей деятельности должно быть следующее: если есть нарушение, надо пресекать — в том числе хулиганские действия, перетекающие в массовые беспорядки. Но наши действия должны быть понятны. Много ума не надо, чтобы избивать женщин и инвалидов. Поэтому я и назвал действия моих коллег неправильными, безграмотными и непрофессиональными. Конечно, бывает, что доходит до применения оружия и каких-то твердых предметов с той стороны [от протестующих]. Это недопустимо. Но вот два вооруженных до зубов [силовика] тащат инвалида по всей улице — какая тут необходимость? Демонстрация силы? Почему женщин бьют дубинками по голове? Как это понять? Они [сотрудники силовых органов] же учились, как действовать в условиях массовых беспорядков. Но теперь сами себя подставляют. Понятно, что там стрессовая ситуация. Значит, нужна психологическая подготовка наших сотрудников. 

Сейчас муссируют: «Мархаев за Майдан» и так далее. Нет, я против всевозможных революций. Я только за законные протестные мероприятия. Но власть сама подталкивает [людей на несогласованные акции]. В том же Улан-Удэ с приходом нового главы произошло серьезнейшее наступление на демократию. Раньше мы проводили акции в центре города, в условиях действующего законодательства. Сейчас без объяснений мы можем проводить митинги только на окраинах. 

— Вы состоите в партии КПРФ, чей лидер, Геннадий Зюганов, негативно высказался о протестах в Москве. Что вы думаете о его словах?

— Геннадий Андреевич Зюганов выступил против [возможного] серьезного поворота [революции]. Он прав в том, что мы против всевозможных «цветных» революций. Но при этом, когда наше население выходит, выражает свое мнение, протест — нужен диалог власти с народом. Вместо диалога идут дубинки. Я категорически против этого. Я неоднократно выступал в Совете Федерации, говорил, что столько молодежи выходит выражать свой протест, давайте вступать в диалог, давайте решать проблемы, которые есть у молодежи, слушать их и так далее.

— Вы согласны с утверждением, что муниципальные фильтры и сборы подписей придуманы только для того, чтобы не пропускать оппозицию во власть?

— Да. Это делается, чтобы отсечь реальных оппонентов, реальную оппозицию. Не более того. Я неоднократно выступал по этим же «фейкам» (имеется в виду закон о фейковых новостях — прим. «Медузы»), по муниципальному фильтру, по другим [ограничительным законодательным] новеллам. Сегодня получается так: горстка провластных людей проголосует, и это считается законным. Нет ни порога явки [на выборах в органы власти, чтобы нельзя было признать выборы недействительными, если на них пришло мало избирателей], ничего. Все новеллы в законодательном праве направлены на ущемление реальной оппозиции. Я не говорю о «Коммунистах России», КПСС и еще ряде партий, которые являются спойлерными [по отношению к КПРФ].

Только путем диалога, слушая друг друга, мы можем двигаться вперед и добиваться условий политической конкурентности. Но они [власть] же никого не хотят слышать: «Мы власть — и все! Мы правы». Так не бывает, дальше в таких условиях мы не сможем. Народ задает все больше и больше вопросов. В соответствии с нормами Конституции, источник власти — это именно наш многонациональный народ. Так давайте мы научимся его слушать. Давайте делать все возможное и вовлекать в процесс [управления] наше население, чтобы общими силами мы думали о будущем наших регионов, нашей страны. Конечно, нужна [политическая] конкуренция. Без нее движения вперед не будет. Выборов нет, идей нет, программ нет, только одни технологии — таковы реалии сегодняшнего дня.

— Вы не боитесь открыто критиковать власть? Многие на подобных должностях отмалчиваются. 

— Я считаю, что отмалчивание — это как раз то, что не дает нам развиваться. Кулуарно [мы с коллегами] можем общаться, говорить открыто. Сегодня вертикаль [власти] выстроена так, что просто не дает возможности говорить то, что мы думаем. Но кто-то ведь должен выражать свою обеспокоенность. Я и коллегам говорю, что молчание может привести нас к непонятным последствиям. Я за — великую Россию, за будущее нашей страны, Бурятии. Но молчанием мы сами ведем к тому, что возникает вопрос: будет ли у нас будущее?

Поэтому я открыто выражаю [свои мысли] и выражал. Во мне есть понимание, что такое законность и справедливость. Мы должны видеть негативные процессы, которые есть в нашей стране, должны говорить о них. Только это может в некоей степени привести к тому величию, которого заслуживает наша страна и население России. У нас есть история, великое наследство, природные ресурсы. Все есть. Но почему у нас доходы растут только у олигархов, а не у простого населения? Я сейчас каждый день бываю на встречах. Каждый день мне задают вопросы: «Что творится? Почему мы так обнищали? Почему так плохо живем? Почему у нас такие дороги?» — и многое-многое другое. Мне нечего сказать. Они [люди] ругают власть, меня ругают, потому что я ее представитель. Недовольство нашего населения очень категорично. Оно все растет и растет. Поэтому нам надо принимать серьезные меры по оздоровлению ситуации. 

— Если диалога не случится, к чему, на ваш взгляд, может привести протест?

— Если будет продолжаться таким образом [посредством дубинок] диалог с теми, кто выходит на улицы и предлагает пути развития, ситуации могут быть не совсем предсказуемые. Поэтому очень важен диалог власти с гражданами. В столице, в Москве, такие моменты совершаются. Все регионы это видят. Молодежь всей России это видит. И не просто так. А превращать все в «оранжевое», говорить, что это режиссура Запада или каких-то сил извне, — я думаю, это просто уводит проблему в сторону. Нам нужно вместе думать о будущем нашей России.

— Вы же участвуете в выборах мэра Улан-Удэ. Публичное осуждение действий московских силовиков — это часть вашей агитационной кампании?

— Выборы сегодня бесконечны, из режима «Выборы» мы не выходим. И связывать мое заявление с тем, что я кандидат, просто недопустимо, это бесчеловечно. Я боевой офицер, я никогда не позволял и не позволяю себе такие вещи. Одних не пустили на выборы в Мосгордуму. Нас пустили на выборы, но при этом столько грязи вокруг нас. Нас здесь [в Улан-Удэ] уничтожают по полной, заказывают всевозможные черные политтехнологии.

[Мое заявление] ни в коей мере не связано с выборами, это — моя позиция. Позиция человека, который столько лет отдал органам внутренних дел, был командиром спецподразделения. Когда я вижу, что мои коллеги работают непрофессионально, я не могу отмолчаться.